Вот интересная статья, которую я взяла на сайте Милосердие.ру. Думаю, что эта информация заслуживает нашего внимания. 
Инклюзивное образование: не строиться под «норму»
Мир тысячелетиями строился под «норму», под серединку с руками-ногами-глазами-ушами, и если у кого-то не хватало хотя бы одного свойства (ушей ли, ног ли), он не годился для этого мира. Чья это вина? Того, у кого нет ног, или того, кто не учел безногость? Долго считали, что первого. Потом впали в крайность, стали считать, что это мир – неудачник. Сегодня мы должны сказать друг другу: нет вообще никакой вины.
«Мой ребенок – идиот. Он не пишет и не говорит, никогда не сможет учиться в школе. Да, мы пробовали инклюзию, и учитель, и ученики не были против нас, но с явным УО и очень проблемным поведением, при чудесных детях и воспитателях, не потянули. И главное, что в такой инклюзии больше всего страдал сам мой особый ребенок…»
Часто разговоры об особых детях, социализации их, специализированном образовании мы ведем в очень выдержанных выражениях. Мы как бы придаем всему этому «приличную», цивилизованную форму. Мы не называем диагнозов, не даем определений. Все предельно корректно. Но, по сути, за этой формой кроется наше желание оставаться в стороне от проблемы. Говорить, выбирая правильные выражения, - пожалуйста, но на этом все заканчивается. Трудно увидеть реальную нужду родителя ребенка-инвалида, трудно почувствовать его боль, понять сложности, с которыми он сталкивается каждый день, не став частью его жизни. Реплики на форумах, аналогичные приведенной выше, читать неприятно, они шокируют: «как это она так говорит о своем сыне – ужасно, цинично, без любви». Но наша позиция в данном случае – позиция фарисея. Сказать что-то «о ней» имеют право лишь те, кто сделал все, чтобы ее жизнь стала другой. Никто из нас на это не идет.
Единственный доступный всем нам способ сделать жизнь семей с особыми детьми частью всего общества принять (не формально, а сердцем) идею инклюзии – включения любых детей в общую жизнь. И здесь нельзя ограничиваться плакатами на остановках – вот идут дети с рюкзаками в школу, а вот рядом с ними едет колясочник, все радуются, внизу подпись про «равные возможности». Родители инвалидов, отдавая в сад или, тем более школу, своего необычного ребенка задаются вопросами: «а потянет ли?», «а сможет выполнить?», «а будет соответствовать?» И здесь кроется самая большая ошибка, из-за которой идея инклюзии в таком виде обречена на провал. Потому что на самом деле инклюзивное образование - это постепенный, детальный и очень бережный процесс включения ребенка в общую образовательную среду, которая учитывает индивидуальные особенности и опирается на сильные стороны ребенка.
Смысл школы (для любых детей) – не просто добиться освоения материала, а научить существовать в обществе людей с разными способностями. Потому что если бы смысл был только в освоении программы, то не то что особым, а и половине обычных детей было бы лучше сидеть дома и учиться по интернету. Но правильная школа, в которой инклюзивный подход к образованию не спущен сверху, а является частью ее школьной установки без всяких государственных предписаний, учит детей общаться, слушать одноклассников, правильно выражать чувства, доверять другим людям, кроме мамы и папы, делать что-то по очереди, сидеть на месте в автобусе и т.д. Все эти навыки гораздо легче привить в обществе, потому что вне общества они и не нужны.
Иногда родители детей с особенностями развития говорят о том, что их ребенок не потянет обучение в обычном классе, потому что «не каждый ребенок может быть включен в инклюзивное образование». Приведем мнение Екатерины Мень, мамы ребенка-аутиста и координатора «Центра проблем аутизма»: «Нельзя быть “включенным в инклюзивное образование”. Инклюзия – это и есть включение. Ей плевать на диагноз и на абстрактную норму, на которую вы так маниакально ссылаетесь. При инклюзивном образовании ребенок включается ровно настолько, насколько он может. И его возможность постепенно и аккуратно повышается. В том числе, и за счет того, что он учится быть рядом с обычными детьми, а они учатся жить вместе с ним. И кому от этого больше пользы - это открытый вопрос. Большинство американских родителей, например, убеждено, что их дети получают от такого соседства намного больше.
То что, у нас называют “инклюзивным образованием” - никакого отношения к инклюзии не имеет.
В США считаются резистентными к коррекции 8% аутистов, а 92% аутистов являются излечимыми и повышающими свое функционирование до разной степени дееспособности (либо полной, либо частичной).
А вот в России, все ровно наоборот - до 10% аутистов в числе везунчиков, а 90% - человеческий интернатный мусор.
Не удивляет вас такой расклад? Не кажется вам абсурдным, противоестественным то, что с одним и тем же диагнозом дети имеют столь радикально разные судьбы? Не кажется вам поразительным то, что каждый вывезенный отсюда необучаемый аутист, попадая в систему коррекции и образования в Штатах, становится немедленно обучаемым, вербальным (на английском) и даже творческим?
Итак, в чем дело? Инклюзивное образование - это “не все в одной яме”, это перекроенное и перешитое педагогическое сознание. Сознание, которое даже мысли не допускает, что причина неуспешности педагогической практики может быть в ребенке. И это сознание таково не потому, что они все там дико гуманные, а потому, что такой профессиональный стандарт - если ты его не придерживаешься, ты лишишься лицензии, и прощай престижная (!) работа. Это первое. А второе, у нас могут исключить из садика или школы, если особый ребенок не соответствует, не тянет, не может, а там – нет. При настоящей инклюзии некуда исключать. При инклюзии собираются вместе все педагоги, призывается супервизор, а если случай совсем уж сложный, то вызывается профессор - и все сидят и решают, не как исключить, а что мы делаем не так, дорогие господа-ученые-взрослые-педагоги, в каком месте мы лажаем, что вот этот мальчик никак еще не адаптировался. Вот что такое инклюзия. А весь этот цирк - у нас тут рядом со здоровыми детками один прибабахнутый шатается, - это не инклюзия.
